Чтение и обсуждение отрывков из «Философических писем» П.Я.Чаадаева: определение позиций школьников, аргументация, дискуссия
(примерные вопросы к дискуссии вставлены в текст и выделены курсивом)
П.Я. Чаадаев. Из «Философических писем»
Сначала — дикое варварство, потом грубое невежество, затем свирепое чужеземное владычество, дух которого позднее унаследовала наша национальная власть, — такова печальная история нашей юности. Эпоха нашей социальной жизни была заполнена тусклым и мрачным существованием, которое ничто не оживляло, кроме злодеяний, ничто не смягчало, кроме рабства.
Годы ранней юности, проведенные нами в тупой неподвижности, не оставили никакого следа в нашей душе, и у нас нет ничего индивидуального, на что могла бы опереться наша мысль; но, обособленные странной судьбой от всемирного движения человечества, мы также ничего не восприняли и из преемственных идей человеческого рода.
Что у других народов обратилось в привычку, то нам приходится вбивать в головы ударами молота.
|
|
Что же «вбивалось нам ударами молота»? О чем пишет Чаадаев?
Мы, можно сказать, — народ исключительный. Мы принадлежим к числу тех наций, которые как бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок.
Как ты думаешь, какой урок Россия может дать миру?
Скажите, много ли мы находим у себя в повседневном обиходе элементарных идей, которыми могли бы руководствоваться в жизни? Здесь идет речь о тех идеях, которые овладевают ребенком в колыбели, окружают его среди детских игр и передаются ему с ласкою матери, которые проникают до мозга его костей вместе с воздухом, которым дышит, и создают его нравственное существо еще раньше, чем он вступает в общество. Хотите ли знать, что это за идеи? Это — идеи долга, справедливости, права, порядка... Это и составляет атмосферу Запада... Чем вы замените это у нас?
А свойственны ли были нашему обществу идеи права и порядка?
Поищи примеры в истории.
Иностранцы ставят нам в достоинство своего рода бесшабашную отвагу, встречаемую особенно в низших слоях народа... Они не видят, что то же самое начало, благодаря которому мы бываем так отважны, делает нас неспособными к углублению и настойчивости; они не видят, что этому равнодушию к житейским опасностям соответствует в нас такое же полное равнодушие к добру и злу, к истине и ко лжи. Я не хочу сказать, конечно, что у нас одни пороки, а у европейских народов одни добродетели; избави Бог! Но я говорю, что для правильного суждения о народах следует изучать общий дух, составляющий их жизненное начало, ибо только он может вывести их на путь нравственного совершенства и бесконечного развития.
Исторический опыт для нас не существует; поколения и века протекли без пользы для нас. Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих, ничем не содействовали прогрессу человеческого разума, и все, что нам досталось от этого прогресса, мы исказили. С первой минуты нашего общественного существования мы ничего не сделали для общего блага людей; ни одна полезная мысль не родилась на бесплодной почве нашей родины; ни одна великая истина не вышла из нашей среды; мы не дали себе труда ничего выдумать сами, а из того, что выдумали другие, мы перенимали только обманчивую внешность и бесполезную роскошь.
Эти слова Чаадаева до сих пор вызывают споры в нашей стране.
А ты с ними согласен?
Некогда великий человек захотел просветить нас, и для того, чтобы приохотить нас к образованию, он кинул нам плащ цивилизации: мы подняли плащ, но не дотронулись до просвещения.
О ком пишет Чаадаев?
Как ты понимаешь выделенную фразу?
|
В другой раз, другой великий государь, приобщая нас к своему славному предназначению, провел нас победоносно с одного конца Европы на другой; вернувшись из этого триумфального шествия чрез просвещеннейшие страны мира, мы принесли с собою лишь идеи и стремления, плодом которых было громадное несчастие, отбросившее нас на полвека назад. В нашей крови есть нечто, враждебное всякому истинному прогрессу.
А здесь о ком? Какие несчастия вспоминает автор?
Что мы делали в ту пору, когда в борьбе варварства северных народов с высокою мыслью христианства складывалась храмина современной цивилизации? Повинуясь нашей злой судьбе, мы обратились к жалкой, глубоко презираемой этими народами Византии за тем нравственным уставом, который должен был лечь в основу нашего воспитания.
Почему Чаадаев критикует выбор Русью византийского варианта христианства?
Сколько ярких лучей уже озаряло тогда Европу, на вид окутанную мраком! Все европейские народы шли вперед рука об руку. В течение пятнадцати веков у них был один язык для обращения к Богу, одна духовная власть и одно убеждение. В течение пятнадцати веков, каждый год в один и тот же день, в один и тот же час, они в одних и тех словах возносили свой голос к верховному существу. Все политические революции были там, в сущности, духовными революциями: люди искали истину и попутно нашли свободу и благосостояние.
Мы же замкнулись в нашем религиозном обособлении, и ничто из происходившего в Европе не достигало до нас. В то время, как христианский мир величественно шествовал по пути, предначертанному его божественным основателем, — мы, хотя и носили имя христиан, не двигались с места. Весь мир перестраивался заново, а у нас ничего не созидалось. Хотя мы и назывались христианами, плод христианства для нас не созревал.
Мое письмо растянулось. Начиная его, я полагал, что сумею в немногих словах изложить то, что хотел вам сказать; но, вдумываясь глубже, я вижу, что об этом можно написать целый том. По сердцу ли это вам?
_____________